Чуть не убил сестру утром, обнимая. Едва не раздавил.
Посмотрел в зеркало.
Боже, что это?.. Ааа, еще вот
это.
Выдыхая твое имя, разрезая ногтями ладони,
Я вышептывал, выблевывал, выхаркивал
Твое имя, давясь собственной кровью,
Я шептал его, с криком выталкивал.
Я вымалчивал имя до глухоты старой собаки,
Я кружился на месте, искусав свои руки,
И я глухо мычал твое имя, не имея способности плакать,
Вспоминая из всех слов лишь эти священные звуки.
Я скандалил вслух со своей гордостью,
И на все ее доводы, крики, соленые колкости,
Я лишь внятно, беззвучно и оглушительно
Выпевал эту песню мучительную,
Зазвучавшую на вершине мистерии,
Пресекая все споры и все безверие.
Я назвал города – все до единого -
Твоим шепчущим, бьющим, пронзительным именем,
Я три дня переписывал школьные атласы,
С пожелтевшими картами – видно, от старости.
Я уверен, что если бы все они были б новыми,
Там бы не было других букв, кроме твоего имени,
Я шептал его губами бескровными,
Потому что кровью я их переписывал.
Я не знаю, почему все люди странные:
Ведь они улыбаются, не слыша имени этого.
В нем течет все то самое главное,
Что горит, когда вовсе нет света…
Выдыхал твое имя, полосуя себя изнутри,
Аспирировал кровью, выгибаясь на грязной постели,
Натыкался руками на острые трупы витрин
И от боли мычал твое имя, забыть его не умея.